К небу тянется горох, Весь изохался: Ох, ох. Ведь с такой-то высоты, Все проказия видны. -Ох, посплетничать, кАбы Нам про чёрные бобы. Ну а эта – тыква Мила, Так полы свои намыла, Так надраила бока, Смотрит снизу свысока. Раскраснелись помидоры, Застыдились словно воры. Если были бы умны, То остались зелены. Бабка свёкла располнела, Лето в грядке просидела. Рано утром не вставать. День и ночь привыкла спать. На гряде зелёный лук Распустил косматый пук, Современнее нет моды, Про него слагают оды. А попробуй откусить Долго будешь слёзы лить. Перцу имя Алладин На гряде совсем один. Раскраснелся на припёке Словно важный господин. Кабачата, кабачки Только с виду простачки, Зажирели поросятки, Прячут в землю пятачки. Кабачковую икру Мечут рано поутру. Обо всём поёт горох И от сплетен весь иссох. Татьяна Чистякова 3
Весь изохался: Ох, ох.
Ведь с такой-то высоты,
Все проказия видны.
-Ох, посплетничать, кАбы
Нам про чёрные бобы.
Ну а эта – тыква Мила,
Так полы свои намыла,
Так надраила бока,
Смотрит снизу свысока.
Раскраснелись помидоры,
Застыдились словно воры.
Если были бы умны,
То остались зелены.
Бабка свёкла располнела,
Лето в грядке просидела.
Рано утром не вставать.
День и ночь привыкла спать.
На гряде зелёный лук
Распустил косматый пук,
Современнее нет моды,
Про него слагают оды.
А попробуй откусить
Долго будешь слёзы лить.
Перцу имя Алладин
На гряде совсем один.
Раскраснелся на припёке
Словно важный господин.
Кабачата, кабачки
Только с виду простачки,
Зажирели поросятки,
Прячут в землю пятачки.
Кабачковую икру
Мечут рано поутру.
Обо всём поёт горох
И от сплетен весь иссох.
Татьяна Чистякова 3