Под сонным небом серого Парижа, Сменив пролётки, фраки, парики На джинсы, байки и кабриолеты, Снуют вдоль авеню, сквозь гул и крики Кокетки, гости города, поэты…
Сползают слёзы по лицу Парижа… Оплакивает город век двадцатый, И средние века, и настоящий, – Стоящий с прошлыми лицом к лицу…
Под шум дождя безмолвно шепчет Сена. Но тайн её расслышать мы не в силах – На дне её они погребены. Гарцует Генрих на плацу бессменно, Устал бедняга караул нести.
А за стеклом авто: прохожий, Раскрыв свой зонтик, словно парашют, Завис на перекрестке, рядом с Жанной, Застигнутый не пламенем – водой, Омывшей камни и унесшей в реку Остатки памяти из времени щелей…
Под сонным небом серого Парижа,
Сменив пролётки, фраки, парики
На джинсы, байки и кабриолеты,
Снуют вдоль авеню, сквозь гул и крики
Кокетки, гости города, поэты…
Сползают слёзы по лицу Парижа…
Оплакивает город век двадцатый,
И средние века, и настоящий, –
Стоящий с прошлыми лицом к лицу…
Под шум дождя безмолвно шепчет Сена.
Но тайн её расслышать мы не в силах –
На дне её они погребены.
Гарцует Генрих на плацу бессменно,
Устал бедняга караул нести.
А за стеклом авто: прохожий,
Раскрыв свой зонтик, словно парашют,
Завис на перекрестке, рядом с Жанной,
Застигнутый не пламенем – водой,
Омывшей камни и унесшей в реку
Остатки памяти из времени щелей…
О.Л.Б.