Завязь ночью воробьиной Распустилась вполовину. Сердце – бархатный рубин Меж чешуйчатых пластин. Золотых тычин кольчуга Вдоль намеченного круга – Все ровнее тесный ряд Золотозеленых гряд. И из алого жерла Разрастаются крыла, Лепестки под золотою Мотыльковою пыльцою. Эльфа крохотной рукой Свернут свиток их тугой. День еще один пройдет – Развернется переплет.
Киноварные, сквозные, Гладки языки резные, Каждый узкий язычок Пьет лучей незримых ток В жажде воздуха и света – Август свят и свято лето. Ряд тычинок позлащенный Сомкнут вязью опыленной В сердце каждого цветка Наподобие венка.
Так приди, благословенный Миг, что дарит форме тленной В бренной красоте её Истинное бытиё! Пусть растает, пусть увянет – Непреложным словом станет В заклинаниях Творца, В книге вечного Отца. Вне имен и форм на время В толще тьмы уснуло семя. Ханс Каросса
Завязь ночью воробьиной
Распустилась вполовину.
Сердце – бархатный рубин
Меж чешуйчатых пластин.
Золотых тычин кольчуга
Вдоль намеченного круга –
Все ровнее тесный ряд
Золотозеленых гряд.
И из алого жерла
Разрастаются крыла,
Лепестки под золотою
Мотыльковою пыльцою.
Эльфа крохотной рукой
Свернут свиток их тугой.
День еще один пройдет –
Развернется переплет.
Киноварные, сквозные,
Гладки языки резные,
Каждый узкий язычок
Пьет лучей незримых ток
В жажде воздуха и света –
Август свят и свято лето.
Ряд тычинок позлащенный
Сомкнут вязью опыленной
В сердце каждого цветка
Наподобие венка.
Так приди, благословенный
Миг, что дарит форме тленной
В бренной красоте её
Истинное бытиё!
Пусть растает, пусть увянет –
Непреложным словом станет
В заклинаниях Творца,
В книге вечного Отца.
Вне имен и форм на время
В толще тьмы уснуло семя.
Ханс Каросса