Великорецкий крестный ход

Молодчага, Никита! Спасибо!

У меня знакомый ездил в Москву поклониться поясу богородицы и написал вот такой рассказ о поездке:К ПОЯСУ БОГОРОДИЦЫ

Чуть больше суток длилась эта поездка из нашего городка Боровичи в Москву и обратно. Цель ее – поклониться ящичку с великой святыней – поясом Пресвятой Богородицы, привезенным из Афона…
Выехали в семь вечера с тем, чтобы приехать ночью и встать в очередь ко Храму Христа Спасителя и хоть к утру попасть к святыне. Так оно и вышло, только совсем не просто.
Хозяин микроавтобуса, который мы наняли за полторы тысячи рублей с человека, так хитро его оборудовал, что вместо девяти положенных, в него помещалось тринадцать пассажиров. Зато уж лишнего пространства не оставалось. Водитель каждый раз опускал спинки и откидывал самодельные сидения, чтобы протиснуть нас по - одному и уплотнял так, что любое шевеление «шевелило» и соседа. Затем он закрывал нас снаружи наглухо и автобус трогался. Каждый чувствовал себя немного первым космонавтом, зафиксированным внутри ракеты, коего после облета земли, выпускают на свободу как героя…
В Москве герои высадились в три часа ночи, а встретила нас столица пасмурно-дождливой и холодной ночью и… довольно большой пробкой. Это в три-то часа ночи!А что тут творится днем, подумали мы. В районе садового кольца шел какой-то ремонт… С полчаса стояли. Столицы наш водитель не знал, но у него на переднем стекле висел навигатор - плоский прямоугольный экранчик, который фальшиво-женским или, как сейчас говорят, имитационным голосом, предлагал повернуть то направо, то налево, в результате мы заехали совершенно не туда, хотя и в самый центр, мотлись три раза по кругу, плюнули и остановились где пришлось.
Оказались - в Хамовниках, прямо у входа в Дом-музей Л.Н.Толстого. Вот совпадение! Я три последних дня читал запоем дневники Толстого. Сквозь решетку ворот был виден совершенно пустой и неприметный двор Дома писателя, а у двери входа висела афиша концерта камерной музыки. Было ощущение ночного холода и сырости, несмотря на тепло-желтый свет фонарей. Он был разлит по стенам московских особнячков пустынной улочки и верху, в черном небе, блестел на проводах и в мокром асфальте… С улицы Толстого выходим к оживленной площади, и сразу вливаемся в поток людей. Несмотря на ночной час, народу много и все спешат в одном направлении - к хвосту очереди. Омоновцы указывают путь. Что-то грандиозное ощущаем по гудению от идущих рядом сотен людей… Шли не меньше часа по хмурым ночным переулкам, из которых вдруг вырос белый с золотыми куполами Храм Христа Спасителя, высвеченный сотнями прожекторов и также неожиданно скрылася за поворотом Вдали за рекой мелькнули сильно освещенные башни Кремля, вызвав в душе трепет, ибо давно уж не видел их, затем надвинулся серый крымский мост…
Вот она, очередь! Видим ее на той стороне между автобусами. Они пустые и сколько их! Стоят, вдоль очереди. Молча движемся к ее концу. Нескончаемо долго!. Вот он! Быстро как мыши к норке, со всех сторон сбегаемся как и другие люди в одну точку и мгновенно становимся единым целым - пресловутой очередью! Она постоянно нарастает: оглянулись – а за нами уже метров десять набежало. Свершилось! 3 часа 20 минут ночи – мы встали на прямой путь……
Идти пришлось, как потом определили - восемь часов пять километров. Но если бы идти! Чаще всего стояния на одном месте чередовались с короткими перебежками. Это происходило из-за того, что во избежении давки, омоновцы часто впихивали (да, именно неожиданно впихивали ) поперек людского потока перегородку, отсекали очередь, «толщина» которой, кстати сказать, была шесть-семь человек. В очереди создавались пустые отрезки метров на 50-100. Движение стопорилось, начиналось стояние на ветру всегда непредсказуемо долгое. Потом внезапно «шлюзы» открывались и народ бросался через пустоты догонять близких. А состояла наша ночная очередь - мы это со временем узнали -из таких же как мы приезжих – из Ярославля, Ростова, Владимира – всего Подмосковья, были группы из Белоруссии. Все люди перемешивались, постоянно в течении восьми часов теряя, находя, и снова теряя друг друга. Надежда на тихое молитвенное


стояние с чтением акафистов и задушевными беседами, интересными знакомствами -- не оправдалась…
Видимо, по грехам нашим, было много толчеи, суеты и мятежности….

-Блин, да дай же пройти! – в раздражении попыталась отстранить меня девченка-подросток во время очередной перебежки. Я автоматически психанул, не дал дорогу, не сообразив сразу, что она панически испугалась потерять своих. А она рванулась с матерной бранью- хоть от горшка два вершка- и как-то проскочила под рукой, толкнув меня. Но тут же очередь соединилась и все опять встали рядом. Увы, тут уж я высказал ей по первое число. Вобщем-то сказал, что она не права и чтоб больше так не делала, но тон. признаюсь, был далек от подобающего смирения. Вот тебе и мирные беседы! Кстати. омоновцы, стоящие всюду, реагировали на толкотню устно, но громко и бесцеремонно мол, сами себе хуже делаете, зачем бежать – идите спокойно, не толкайтесь!. Не действовало – все равно бежали, толкались, ругались. Помню, один крикнул резко: « Вы подумайте, куда вы идете!!!» и мне стало сначала обидно, но тут же почти одновременно с нашей бухгалтершей Ириной Сергеевной, мы воскликнули: «Правильно сказал!». И помчались дальше.
Большую часть пути очередь пролегала вдоль низенького гранитного парапета Москва-реки (жиденького, не то что в Питере), через который я в черноте ночи глядел на вздыбленные ветром коричнево-желтые волны. По ним сновал туда-сюда катерок, готовый если что - помочь утопающим. Не дай, Бог! На той стороне реки в желтизне прожекторов высвечивлся рекламный, казавшийся тупым и бессмысленным контур космического самолета «Буран», потом прошли мимо какого-то теплоходика, под названием «Ока». По небу ветер рвал облака, бегущие на ту сторону, к «Бурану», открывая звезды и сияющий серп Луны. Холод пронизывал, причем , сначала он был сырой от налетов дождя и от луж, по которым мы шлепали не глядя, а к утру ударил мороз и впитанная ( например моими протекающими ботинками) вода начала «звенеть»! Ноги мои «схватились» до самого входа в Храм.
Лица и фигуры людей, вокруг казались мне обычными, да и честно говоря, не было ни сил ни желания всматриваться в них, разговаривать. Даже со своими общались урывками. Обменивлись бодрящими фразами типа: « вот до моста дойдем, а там уж рукой подать». Какое там, Крымский мост скорее отдалялся, чем приближался, а когда все же темным брюхом проплыл над нами, оказалось – ходу еще несколько километров! «Удалялась» поначалу и Церетелиевская громада памятника. Потом, все же мы его рассмотрели. Верхняя часть с Петром и парусами мне больше понравилась – или, может быть, в полутьме вообразилось как нечто вдохновенное, а вот туловище и ноги – не поймешь что, да и в руке поднял Великан что-то невнятное… Все же приближаясь к памятнику, рассматривать его было нам неким развлечением. Не будь его, пришлось бы часа три любоваться подсвеченной или самосветящейся рекламой вдали и вблизи .
Автобусы, мимо которых мы шли, оказались вовсе не теми, что привезли сюда отовсюду людей, а предоставленным Москвой -о, чудо! - для обогрева и отдыха людей. Но люди-то об этом и не догадывались, не ожидая такой милости. Приглашения зайти мы не слышали, во всяком случае автобусы ночью были пусты. А под утро сами попросились и к удивлению, ближайшие двери открылись, мы впрыгнули, автобус мгновенно наполнился народом и дверцы сразу захлопнулись. Это позволили мы себе в 9 утра, когда – как это было оповещено заранее - очередь замерла на полчаса: патриарх служил молебен у Пояса и в Храм не пускали. Так немного – минут 15 - удалось постоять в тепле, где я достал из заплечного рюкзака молитвослов и стал про себя читать молитвы Пресвятой Богородице. Она-то, Матерь Божия и помогала. Читалось, несмотря на усталость, шум и толкотню – как-то осознанно и проникновенно. Продолжал читать и по выходе из автобуса, когда движение возобновилось и открылся уже в рассветных лучах во всей красе долгожданный Храм Спасителя. Купола его сияли и так радовали, будто мятежной ночи не было! Не ускользнуло, правда, от глаза, что золото на куполах как-то побурело, поблекло и заметно. А ведь он всего лет двенадцать как построен!
Вместе с солнцем появился и ледяной сильный ветер. Чем ближе мы приближались к Храму, тем он дул сильнее, а движение очереди замедлялось, стоянки сильно увеличились, видно, проснулись и стали приходить к Поясу вне очереди ВИП персоны. Слава Богу мысль об этом не вызывала у меня гнева, к тому же потом мы увидели, что без очереди пускали и много мам с младенцами и очень старых и инвалидов. Но все дольше и дольше стоять на ветру было мучительно.
После ночи стремления к цели в режиме «стой-беги», подойти к этой цели – то есть к подножию сияющего великолепного храма и встретить тут задержку - было испытанием. Все же я рассматривал залитые солнцем белые стены Храма, со знаменитыми горельефами библейских сцен. То были блестящие копии ,с изображниями Моисея и стоящих перед ним иудеев, а полинники – потертые – все, что осталось от взорванного Храма, видел я на стенах Донского монастыря лет двадцать назад… Заносился памятью и еще на десять лет раньше, когда тут, на месте Храма, был открытый советский бассейн «Москва» и Вовка Костяков ( царство ему небесное), водил меня в октябре сюда купаться. Помню над водой стоял пар, развязно орущие московские пацаны, наши ровесники, плескались и прыгали в воду. Я лихо выскочил на парапет, было минус два и нырнул в почти горячую, противно пахнувшую хлоркой воду. За это купание на месте святыни ( я тогда уже знал, что тут стоял огромный храм) поплатился на всю жизнь. застудив позвонковый нерв…
Хотя в автобусе удалось проглотить бутерброд и сделать три глотка чая, голова кружилась. Ноги уже привыкли быть деревянными, а тут еще судорогой прихватило левое плечо… Кстати, бесплатные чай и кашу предлагали из воинских походных кухонь, мимо которых раза три мы проходили. Но в мою, например, протянутую на ходу руку, чаша с гречкой не попала, а досталась другой из многих тоже протянутых рук. А стоять и ждать мы не могли, дабы не потерять последних наших нерассеявшихся боровичан.( из 13-ти вместе продержались 8часов лишь четверо).
Несмотря на кинжальную боль в плече, я продолжал чтение молитв и боль постепенно утихла. Но навалилась обида: Храм – рукой подать , а мы стоим!!! К тому же, лента очереди не прямо входила в него, а огибала больше половины его огромного цоколя, а лишь потом поднималась по ступенькам все вверх, вверх, где стояли ворота омоновского кордона с просвечиванием и осмотром. Но и пройдя кордон, пройдя к верхнему уровню Храма, очередь все равно поворачивала и еще какое то время тянулась вокруг него. Но это уже был последний рывок. На кордоне потребовали сложить «большие вещи» в палатку. Палаток было несколько и вокруг них лежали сотни рюкзаков сумок всех видов. Представить себе поиск среди них моего рюкзачка, я был не в силах.:
« Пожалуйста, будьте любезны, он совсем не большой!» . Так я взмолился к подошедшему омоновцу и не дожидаясь ответа развернулся и побежал за своими. Чудо! Погони не последовало!!! Огромные, сантиметров двадцать толщиной, двери Храма были открыты. Тепло, невидимо струящееся, обволакивающее, долгожданное – щедро, как Благодать, изливалось на входящих! В Храме как-то мгновенно исчезла суета, ее тут просто не было: как обычно в церкви - писали, записки, стояли за свечами, никто не не спешил, не толкал друг друга! Тут я увидел ящичек с Поясом, стоящий на узком столике, мимо которого спокойно, не задерживаясь, с двух сторон проходили люди. Широколицый чрноглазый монах в необычной формы камилавке, стоял рядом. Он нежно дотронулся до моей головы, в тот же момент, как я приложился к стеклу ящичка и, необидно, слегка подтолкнул меня по ходу движения…. Секунды задержки здесь откликаются муками там, в очереди, это я хорошо понял…
Езда обратно в нашем «эконом-автобусе» была тоже нелегкой, весьма долгой, тряской, душной и т.п., но все же - озаренной сквозь нарастающую усталость верой: боль тела, навязчивые воспоминания тысяч мелькающих лиц, прикосновений, неудобств – забудутся. Забудется и пройдет все! Останется только – по грехам моим едва ощутимая, необъяснимая, ничем незаслуженная мной – милость Пресвятой Девы Марии – матери Света.
Константин Яковлев. Ноябрь, 1011год.

Вот и на вашем фото, Никита, вроде и лето, а видно не просто народу идти, каждый вкладывает в этот путь свою НАДЕЖДУ! Историческое фото!

спасибо . Да , было не легко . Но оно того стоило . Лично я ощутил радость от того , что сподобился поучаствовать в этом ежегодном подвиге . Которому уже больше 600 лет .

+5
Молодцы!