Не могу согласиться с тем,
что калина я горькая.
Кто зимой меня пробовал,
вряд ли думает так.
Ведь зимою я сладкая,
хоть без листьев, но гордая.
И назвать меня горькою
может только чужак...(Виктор Зиновьев)
Начало дня. Морозец. Километры. Привычная охотничья тропа. Колючий снег утрамбовали ветры, А в памяти уже стихов стопа.
Зачем, зачем, чёрт побери, их пишем? Краснеет куст калины у реки. Полянка на болоте, где я вышел, Явила мне ночных зверей следки.
Лисицы строчка прямо удивительна! Но до неё сейчас мне дела нет. Туда бегу на лыжах я стремительно, Неотразим где зимних ягод цвет.
Калина! Веточку сорвал губами: Души коснулась капелька тепла… Всегда, вовеки слабость наша с нами И глубочайша, и, как миг, светла!
Калина! Рви – бери хоть сколько хочешь! Снимай подмерзший пурпурный янтарь. И радуйся, как мальчик. Что есть мочи Гони с души зачерствелую хмарь.
Пей солнца свет. Стряхай на плечи иней, Тони в безмолвье белых облаков!.. Не разлюбить просторов, воздух синий, Калины вкус и запахи снегов. Шилин Михаил
После мороза калина теряет свою горечь. В старину калину клали в глиняный горшок и ставили в протопленную печь. Калина и после этого теряла свою горечь.
Привычная охотничья тропа.
Колючий снег утрамбовали ветры,
А в памяти уже стихов стопа.
Зачем, зачем, чёрт побери, их пишем?
Краснеет куст калины у реки.
Полянка на болоте, где я вышел,
Явила мне ночных зверей следки.
Лисицы строчка прямо удивительна!
Но до неё сейчас мне дела нет.
Туда бегу на лыжах я стремительно,
Неотразим где зимних ягод цвет.
Калина! Веточку сорвал губами:
Души коснулась капелька тепла…
Всегда, вовеки слабость наша с нами
И глубочайша, и, как миг, светла!
Калина! Рви – бери хоть сколько хочешь!
Снимай подмерзший пурпурный янтарь.
И радуйся, как мальчик. Что есть мочи
Гони с души зачерствелую хмарь.
Пей солнца свет. Стряхай на плечи иней,
Тони в безмолвье белых облаков!..
Не разлюбить просторов, воздух синий,
Калины вкус и запахи снегов.
Шилин Михаил