Люблю тебя, дышу одной тобой, живу надеждой, временной и шаткой. Готов молчать и свыкнуться с тоской, чтоб только на тебя смотреть украдкой. В твоей красе - печаль и глубина и отрешённость призраков бездомных. Испуганно хоронится она от ветра, от бросков его нескромных.
Скажи, откуда эта красота? Скажи, где обаянье обрела ты? Твоя улыбка грустная проста. Твоё лицо - как музыка утраты. Чтоб ты не отшатнулась, не ушла, молчу, когда оказываюсь рядом. Чтоб ты моих желаний не прочла, остерегаюсь повстречаться взглядом.
Весенний день, тревожа и маня ко мне стучится, обдавая гулом. Но ни о чём не спрашивай меня – сожми плотней жасминовые губы.
Я ничего не требую взамен. Не знаю ни обиды, ни упрёка. У глаз любимых – у незримых стен, как прежде, застываю одиноко.
Готов молчать и свыкнуться с тоской, чтоб только на тебя смотреть украдкой. Люблю тебя, дышу одной тобой, живу надеждой, временной и шаткой. Саид Акль
живу надеждой, временной и шаткой.
Готов молчать и свыкнуться с тоской,
чтоб только на тебя смотреть украдкой.
В твоей красе - печаль и глубина
и отрешённость призраков бездомных.
Испуганно хоронится она
от ветра, от бросков его нескромных.
Скажи, откуда эта красота?
Скажи, где обаянье обрела ты?
Твоя улыбка грустная проста.
Твоё лицо - как музыка утраты.
Чтоб ты не отшатнулась, не ушла,
молчу, когда оказываюсь рядом.
Чтоб ты моих желаний не прочла,
остерегаюсь повстречаться взглядом.
Весенний день, тревожа и маня
ко мне стучится, обдавая гулом.
Но ни о чём не спрашивай меня –
сожми плотней жасминовые губы.
Я ничего не требую взамен.
Не знаю ни обиды, ни упрёка.
У глаз любимых – у незримых стен,
как прежде, застываю одиноко.
Готов молчать и свыкнуться с тоской,
чтоб только на тебя смотреть украдкой.
Люблю тебя, дышу одной тобой,
живу надеждой, временной и шаткой.
Саид Акль