Чем глуше крови страстный ропот и верный кров тебе нужней, Тем больше ценишь трезвый опыт спокойной зрелости своей. Оплакав молодые годы, молочный брат листвы и трав, Глядишься в зеркало природы, в ее лице свое узнав. И собеседник и ровесник деревьев полувековых, Ищи себя не в ранних песнях, а в росте и упорстве их. Им тяжко собственное бремя, но с каждой новою весной В их жесткой сердцевине время за слоем отлагает слой. И крепнет их живая сила, двоятся ветви их, деля Тот груз, которым одарила своих питомцев мать-земля. О чем скорбя, в разгаре мая вдоль исполинского ствола На крону смотришь, понимая, что мысль в замену чувств пришла? О том ли, что в твоих созвучьях отвердевает кровь твоя, Как в терпеливых этих сучьях луч солнца и вода ручья? ... Простите, люблю поэтику... Тем более место просто провоцирует на неё))...
Тем больше ценишь трезвый опыт спокойной зрелости своей.
Оплакав молодые годы, молочный брат листвы и трав,
Глядишься в зеркало природы, в ее лице свое узнав.
И собеседник и ровесник деревьев полувековых,
Ищи себя не в ранних песнях, а в росте и упорстве их.
Им тяжко собственное бремя, но с каждой новою весной
В их жесткой сердцевине время за слоем отлагает слой.
И крепнет их живая сила, двоятся ветви их, деля
Тот груз, которым одарила своих питомцев мать-земля.
О чем скорбя, в разгаре мая вдоль исполинского ствола
На крону смотришь, понимая, что мысль в замену чувств пришла?
О том ли, что в твоих созвучьях отвердевает кровь твоя,
Как в терпеливых этих сучьях луч солнца и вода ручья?
... Простите, люблю поэтику... Тем более место просто провоцирует на неё))...