Он еще не пришел с той проклятой войны. На рассвете не стукнул в родное окошко. Не узнал, что такое покой тишины, И как трется в ногах умиленная кошка.
Он еще далеко, где-то в дымке полей, В пересохших болотах торфяники метит. Иль таится под сводом чужих тополей, И его, словно друга, касается ветер.
Он еще не пришел на пустой пьедестал, Но, а я все считаю сей случай ошибкой. Я из тех, кого он и во снах не встречал. Я его продолжение – образ, улыбка…
Я теперь даже старше, чем был он тогда, В лихолетье того сорок первого года. Где ты, дед мой? Откликнись, я помню всегда, Как для нас отстоял ты наш мир и свободу!
Фотография старая – памяти след Тех времен, где деревья всегда молодые. На ней: бабушка, мама, сестра ее, дед. Далеко до войны. И они все живые... Вячеслав Чирков
На рассвете не стукнул в родное окошко.
Не узнал, что такое покой тишины,
И как трется в ногах умиленная кошка.
Он еще далеко, где-то в дымке полей,
В пересохших болотах торфяники метит.
Иль таится под сводом чужих тополей,
И его, словно друга, касается ветер.
Он еще не пришел на пустой пьедестал,
Но, а я все считаю сей случай ошибкой.
Я из тех, кого он и во снах не встречал.
Я его продолжение – образ, улыбка…
Я теперь даже старше, чем был он тогда,
В лихолетье того сорок первого года.
Где ты, дед мой? Откликнись, я помню всегда,
Как для нас отстоял ты наш мир и свободу!
Фотография старая – памяти след
Тех времен, где деревья всегда молодые.
На ней: бабушка, мама, сестра ее, дед.
Далеко до войны. И они все живые...
Вячеслав Чирков