Ранняя Весна. Эй ,в черном ситчике,неряха,городская, Ну здравствуй,мать-весна!Ты вон теперь какая: Расселась - ноги вниз - на Каменном мосту И первых ласточек бросает в пустоту.
Девчонки- писанки с короткими носами, Как на экваторе,толкутся под часами, В древнеегипетских ребристых башмаках, С цветами желтыми в русалочьих руках.
Как не спешить туда взволнованным студентам, Французам в дудочках,с владимирским акцентом, Рабочим молодым,жрецам различных муз,И И ловким служащим,бежавшим брачных уз?
Но дворник с номером косится исподлобья, Пока троллейбусы проходят,как, надгробья И я бегу в метро,где у Москвы в плену, Огромный базилевс залег во всю длину.
Там нет ни времени,ни смерти,ни апреля, Там дышит ровное забвение без хмеля, И ровное тепло подземных городов, И ровный узкий свист летучих поездов. 1958год.Арсений Тарковский...
Эй ,в черном ситчике,неряха,городская,
Ну здравствуй,мать-весна!Ты вон теперь какая:
Расселась - ноги вниз - на Каменном мосту
И первых ласточек бросает в пустоту.
Девчонки- писанки с короткими носами,
Как на экваторе,толкутся под часами,
В древнеегипетских ребристых башмаках,
С цветами желтыми в русалочьих руках.
Как не спешить туда взволнованным студентам,
Французам в дудочках,с владимирским акцентом,
Рабочим молодым,жрецам различных муз,И
И ловким служащим,бежавшим брачных уз?
Но дворник с номером косится исподлобья,
Пока троллейбусы проходят,как, надгробья
И я бегу в метро,где у Москвы в плену,
Огромный базилевс залег во всю длину.
Там нет ни времени,ни смерти,ни апреля,
Там дышит ровное забвение без хмеля,
И ровное тепло подземных городов,
И ровный узкий свист летучих поездов.
1958год.Арсений Тарковский...