Меркнет день. Над усталой, поблекшей землей Неподвижные тучи висят. Под прощальным убором листвы золотой И березы, и липы сквозят. Душу обняли нежно-тоскливые сны, Замерла бесконечная даль, И роскошно-блестящей и шумной весны Примиренному сердцу не жаль. И как будто земля, отходя на покой, Погрузилась в молитву без слов, И спускается с неба невидимый рой Бледнокрылых, безмолвных духов.
В туман укутались леса и перелески, Оделись в золото, янтарь, багряный шёлк. Крик журавлей – прощальной песни всплески. Поникли травы, гомон птиц умолк.
Холодный ветер листья обрывает, Терзая ветви, не жалея сил. Клин журавлиный к югу улетает: Студёный воздух птиц поторопил.
Свинцом тяжёлым воды несут реки, Тихонько шепчется вдоль берега камыш. Уснуло солнце, опустило веки, И наступила дней осенних тишь.
Дождь моросит, струясь кисейной шалью, С земли смывает пыльный лета зной. А где-то далеко, за горной далью, Поля накрыл снегов пушистый слой.
Жизнь замирает. Клонит в сон природу, Ей надлежит до лета отдыхать. Не изменить упрямую погоду. Любой каприз должны мы принимать. Ираида Мордовина
Неподвижные тучи висят.
Под прощальным убором листвы золотой
И березы, и липы сквозят.
Душу обняли нежно-тоскливые сны,
Замерла бесконечная даль,
И роскошно-блестящей и шумной весны
Примиренному сердцу не жаль.
И как будто земля, отходя на покой,
Погрузилась в молитву без слов,
И спускается с неба невидимый рой
Бледнокрылых, безмолвных духов.
Владимир Соловьев, осень 1886
Оделись в золото, янтарь, багряный шёлк.
Крик журавлей – прощальной песни всплески.
Поникли травы, гомон птиц умолк.
Холодный ветер листья обрывает,
Терзая ветви, не жалея сил.
Клин журавлиный к югу улетает:
Студёный воздух птиц поторопил.
Свинцом тяжёлым воды несут реки,
Тихонько шепчется вдоль берега камыш.
Уснуло солнце, опустило веки,
И наступила дней осенних тишь.
Дождь моросит, струясь кисейной шалью,
С земли смывает пыльный лета зной.
А где-то далеко, за горной далью,
Поля накрыл снегов пушистый слой.
Жизнь замирает. Клонит в сон природу,
Ей надлежит до лета отдыхать.
Не изменить упрямую погоду.
Любой каприз должны мы принимать.
Ираида Мордовина
Осень, осень... Клонит в сон печальный
Этот ежегодный листопад.
Лишь весной оденутся в венчальный
Все деревья, в праздничный наряд.
Осень, наклонив макушки елей,
Ветерку шепнёт об озорстве.
Видно отраженье еле-еле
Месяца в озёрной синеве.
Расправляют журавлята крылья -
Им пора отправиться на юг.
В небе их, как будто эскадрилья,
Улететь собрались, где нет вьюг.
Васильки глазастые вторично
Расцвели на поле, за рекой.
И в закате бархатном отлично
Виден этот праздник полевой.
Словно в росах выкупаем травы,
Так ресницы обмакнём в слезу.
Пожелтели рощи и дубравы,
А теперь роняют всю листву.
Всё длиннее ночь, а меньше света,
Всё плотней закрытие окон.
Сколько дней минуло после лета,
А листва кружит уж вальс бостон.
Осень и печаль, как две сестрицы, -
Ходят неразлучные вдвоём.
Почему-то им двоим не спится,
Слёзы льют печальные... дождём.
Разойдутся ливни, дожди скоро,
Им с утра до ночи лить не лень.
И ветра задуют сильно, споро -
Холодней осенний станет день.
Сядем друг пред другом с самоваром
И разбавим ржавый листопад.
Осень клонит в сон хмельным отваром
Наугад всех тех, кто ей не рад.
Люси Камли, 2019