От белой, розовой до сизой цвета тучи Шумит сирень в цветении живом. Она зовёт прохладою пахучей И машет нам махровым рукавом. Как в сок весны и молодости жадной В сирени ворох окунёшь лицо И пьёшь и пьёшь тот аромат прохладный, Что щедро проливает деревцо. Вот деревцо! Оно сиренью звонкой Спешит своей природе долг отдать, А через месяц отойдёт в сторонку И незаметно будет увядать. И станут листья, как железо, тёмны, Грубее станет серая кора. Вот точно так для труженицы скромной Приходит в жизни старости пора. Отплакав, отмечтав, отбеспокоясь, Она отходит, внукам сдав дела. Её увидишь, поклонись ей в пояс, Она свой цвет потомству отдала. Н. Кончаловская
От белой, розовой до сизой цвета тучи
Шумит сирень в цветении живом.
Она зовёт прохладою пахучей
И машет нам махровым рукавом.
Как в сок весны и молодости жадной
В сирени ворох окунёшь лицо
И пьёшь и пьёшь тот аромат прохладный,
Что щедро проливает деревцо.
Вот деревцо! Оно сиренью звонкой
Спешит своей природе долг отдать,
А через месяц отойдёт в сторонку
И незаметно будет увядать.
И станут листья, как железо, тёмны,
Грубее станет серая кора.
Вот точно так для труженицы скромной
Приходит в жизни старости пора.
Отплакав, отмечтав, отбеспокоясь,
Она отходит, внукам сдав дела.
Её увидишь, поклонись ей в пояс,
Она свой цвет потомству отдала.
Н. Кончаловская