Таруса, храм Петра и Павла.

«Тарусская» проза создавалась Мариной Цветаевой в эмиграции в 1930-е годы, когда она не была уже в Тарусе более 20 лет.

Воспоминания о любимых местах скрашивали ее жизнь на чужбине, и ностальгия по России у нее преломлялась через Тарусу.

Тоска по родине! Давно
Разоблачённая морока!
Мне совершенно все равно --
Где совершенно одинокой

Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом, и не знающий, что - мой,
Как госпиталь или казарма.

Мне все равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной – непременно -

В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведем без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться - мне едино.

Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично - на каком
Непонимаемой быть встречным!

(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен...)
Двадцатого столетья - он,
А я - до всякого столетья!

Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне всe - равны, мне всё - равно,
И, может быть, всего равнее -

Роднее бывшее - всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты - как рукой сняло:
Душа, родившаяся - где-то.

Так край меня не уберёг
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей - поперёк!
Родимого пятна не сыщет!

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И всё - равно, и все - едино.
Но если по дороге - куст
Встаёт, особенно - рябина...
3 мая 1934»