Анастасия Логиновская "Бабушка". Рассказ. Иллюстрация А. Ягужинской

Она родилась…
… бабушкой. Да. Именно так. Младенец родился с заметными морщинками на крошечном личике, а пушок на её головке был абсолютно седым. Почему девочка родилась с такой патологией, никто не знал. На типичную прогерию это было очень похоже, но не абсолютно. Такой случай редчайшего генетического заболевания, при котором с самого рождения стареет кожа лица (чаще всего), шеи, или ещё какой-нибудь части тела – в этом роддоме был впервые.
Что всё это значило, её совсем юная, шестнадцатилетняя, мамаша, родившая без мужа, не знала и, в ужасе, отказалась от ребёнка. На неё давили ещё и взрослые. Её мать с улицы кричала стоящей у окна бледной и зарёванной дочери: «Грудью не корми! Только грудью не корми, чтобы легче было ребёнка у них оставить!» Перепуганная девчонка послушалась авторитарную мать, тем более, вид ребёнка итак её пугал до трясучки, и несчастную брошенную малышку кормила женщина, у которой при родах умер младенец. Это была очень хорошая, добрая женщина. Муж её тоже был милым, интеллигентным человеком, и они потом удочерили эту больную девочку, оказавшуюся с рождения старушкой.
Девочку назвали Лидией. В семье маленькую Лидусю любили, снисходили к ней из-за её болезни, баловали. Даже тогда, когда родились младшие сёстры-близнецы и брат, меньше любить больного ребёнка не стали, но она, конечно, уже не была центром семьи. Дети подрастали и не понимали того, почему их старшая сестричка такая «старенькая». Братишка привык к ней и уже не замечал её уродства, сёстры же, очень хорошенькие, тоненькие брюнеточки, посматривали на маленькую старушку с опаской и держались в сторонке от безобразного ребёнка. Чувство лёгкой брезгливости мешало им с ней играть, да и глупость, а также, неловкость старшей сестры их отталкивали. К сожалению, Лидочка не отличалась сообразительностью, умелостью и успехами приёмных родителей не радовала. Она была незлобивым, наивным и мягким ребёнком, но никак не могла научиться самому необходимому. С ней сидела прабабушка, пожилая женщина, которой было и некогда, и не по силам воспитывать правнучку. Пока мать сидела с маленькими сёстрами и новорожденным братом, она отвезла ребёнка к себе в избу, так как жила в частном секторе пригорода и держала огород, мелкую скотину и птиц. Старая женщина, всю жизнь прожившая в сельской местности, одевала девочку так же, как одевалась сама. В садик решили Лидушу не отводить, и та до самой школы прожила в избе, где зимой потрескивала печка, и было тихо, снежно, и лишь ёлки зеленели под снежными шубками. Родители с родными малышами и бабушка с дедушкой часто приезжали навестить своих отшельниц, и привозили им сладостей и прочие подарки. Их приезда Лидуша ждала, как праздника, и прыгала от радости, когда подкатывал просторный красный автомобиль, откуда выходили долгожданные любимые люди с подарками, весёлым смехом и поцелуями. Летом, в жаркую погоду маленькая Лида весь день проводила во дворе, спала на раскладушке под яблонями, ползала по травке с голой попочкой и там же писала и какала, так как старушка экономила на подгузниках, а позже ленилась мыть горшок. Малышка играла с козлятами и утятами, ела ягоды с кустов и грядок, пила парное козье молочко, играла в куклы, смотрела мультфильмы и картинки в книжках.
А, между тем, чем больше росла девочка, тем дряблее становилась кожица на её личике. Щёчки висели, на лобике и вокруг глазок было много глубоких морщинок. Родители водили её по врачам, но те только разводили руками, предложив сделать ребёнку подтяжку лица, когда та подрастёт и достигнет 16-тилетнего возраста. Личико Лиды постоянно мазали всякими мазями, маслами и кремами, но они мало помогали. Остальные же части тела Лидочки оставались молодыми. Но у неё были ещё и седые, очень редкие волосики, а сама она всегда была чрезмерно полненькая, поэтому прозвище «Бабушка» заменило ей имя и фамилию. Даже, когда Лидочка пошла в школу, то те школьные учителя, что были добрыми, весьма не педагогично иногда забывались и за глаза называли её «бабушкой». Что уж говорить о детях! Сначала они впали в ступор, увидев необычную ученицу с большим букетом на торжественной линейке, но потом привыкли к ней и стали дразнить безответную, глуповатую калеку.
Окружающие люди быстро привыкали к её необычному внешнему виду, но поначалу кто-то пугался, а кто-то недоумевал, почему полненькая старушка слишком уж маленького расточка, ведёт себя и говорит, как девочка, и почему у неё совсем детские, припухлые ручки с ямочками на месте косточек. Ко всему этому Лидушка постепенно привыкла, как и к своему школьному прозвищу. Обижаться на всё это смысла не было. Бесполезно. Только нервы себе портить. Пока ещё она не стала девушкой, то до конца не понимала того ужаса, в котором она живёт из-за того, что её столь жестоко обделила природа, отняв у неё юность.
Глупенькая девочка была уверена в том, что, когда вырастет, то обязательно помолодеет, и тоже будет такой же красивой, как все другие юные девушки. И эти мечты утешали её. Но время шло, Лидочка ходила в школу, а её личико всё никак не молодело. Она была обычной девочкой-подростком. Очень любила покушать, особенно сладкое: мороженое, шоколад, зефир, эклеры и прочее. Читать Лидочка не очень любила, однако, любимые книжки у неё были. Она предпочитала добрые сказки с хорошим концом. Смотрела со всеми новые интересные фильмы, любила актёров из этих фильмов, кроме того, она любила куклы, мягкие игрушки, белых кошечек, хорошенькие сумочки и общие тетради в красивом оформлении, слушала популярную музыку, как и все, даже носила на шее плеер, купленный заботливыми родителями больному ребёнку. В остальном же, девочка выглядела, как пожилая женщина лет восьмидесяти, будучи на вид гораздо старше своих бабушек из приёмной семьи. Одевалась она примерно так же, как её прабабушка, жившая в сельских условиях. Она привыкла носить мешковатые платья, хоть и из модной джинсовой ткани или вельвета, просторные мягкие блузки и пальто, комфортную обувь на плоской подошве. Лидочке было во всём этом удобно ходить. Седые волосы она убирала на затылке в крошечный пучочек, так как ничего другого на её голове не получалось, сверху вставляла старушечий гребень. Очень полное тело прятала под широкой одеждой не броских расцветок, на плечи накидывала белый пуховый платок из Оренбурга, потому что зябла и часто болела, на толстых ножках носила башмаки, подобие ортопедических, а в качестве сменной обуви в школе использовала домашние тапочки с помпонами.
Конечно же, мальчики совершенно не интересовались одноклассницей, по виду напоминающей их прабабушек. Уважения к девочке тоже никто не испытывал. Друзей у Лидочки не было. Разве что, одноклассницы иногда из жалости брали её с собой на прогулки. Но разговаривать с ней им было скучно, так как она была инфантильная. Несмотря на незлобивость, Лидочка была слишком глупенькая, плохо училась…
Над ней частенько смеялись, делая из неё школьного клоуна. А она была настолько бесхитростна, что не понимала того, что над ней насмехаются.
Однажды, Лида подсмотрела забавную сценку, в которой принимали участие кошка, собака и голубь. Его ловила кошка, но он ловко взлетал у неё из-под носа и снова садился, а собака норовила поймать кошку, которая её не боялась, игнорируя. Голубь разгуливал между ними, храбро, но, как только кошка, отлупив собаку лапами по морде, снова прицеливалась для броска на голубя, он снова взлетал, и выглядело это весьма комично. Лида поспешила рассказать об этом в школе. На перемене, стоя в центре хохочущей группы подростков, девочка-старушка, изображая этих животных в лицах, рассказывала, корча уморительные рожицы на морщинистом личике, о том, как «кошечка ловила голубя, а собачка - кошечку». И Лида это очень смешно показывала, и ребята хохотали больше над ней, чем над её рассказом. Девочка этого не замечала и продолжала свой театр одного актёра. Это заметила молодая классная руководительница и позвала Лиду. Та, слегка вспотевшая, немного растрёпанная, пошла к ней по натёртому полу, пытаясь, как на катке, скользить по гладкому паркету на своих тапочках с помпонами. Учительница отвела её в сторону и сказала: «Лида, ты не развлекай уж так публику. Ты же не клоун, чтобы они над тобой смеялись. Пойди в туалет, поправь волосы, умойся, приведи себя в порядок. Ты же девочка! И ступай в класс. Скоро урок начнётся…» Лида её выслушала, но развлекать народ не перестала, так как ей нравилось внимание к себе, смех вокруг, а того, что это не совсем добрый смех, она так и не поняла по своей наивности.
К школьным обидам Лида давно привыкла, сносила их стойко, терпела многочисленные дразнилки и насмешки без особенных огорчений, но иногда и её психика не выдерживала издевательств. Она уже подходила к такому возрасту, когда розовая пелена постепенно спадает с глаз, и уже понятно то, что деда мороза не существует, и надежда на то, что она перестанет выглядеть, как старушка, всё таяла. И от этого настроение её всё больше портилось. Она завидовала здоровым детям и всё чаще плакала дома в своём уголке. К ней тогда подползал младший братишка, обнимал сестру и, как мог, успокаивал. Родители тоже её поддерживали в несчастье и старались уделить ей, как можно больше внимания в её беде.
В тот злополучный день Лидочка плохо себя чувствовала с утра, голова её болела, ей хотелось спать, так как она заболевала. А ребята были в ударе, что называется. Они вырезали изображение Лиды из бумаги и с эпитетами: «Ебабушка!» дёргали куколку за ниточки, от чего она смешно дёргалась вперёд-назад, и, к тому же, придумали стишки-дразнилку, в которой были слова: «Бабушке полушку, бабушке полкружки…» и без устали долдонили её, пока, наконец, бедной Лидочке не стало невозможно это слышать. Она разрыдалась. Учительница принялась её успокаивать, ругать злых детей и прогонять их прочь от Лиды, а девочку, которая никак не могла успокоиться, отправила в медпункт, где выяснилось, что у неё поднялась температура. Тогда позвонили её бабушке, и та увела девочку домой. Она заболела гриппом.
Болела Лида долго и тяжело, до самого дня своего пятнадцатилетия. Родители старались устроить дочери запоминающийся день рождения, потому что они были очень хорошими людьми, каких мало. Они сшили для Лиды розовое, кружевное платье, отрепетировали с другими детьми номера для домашнего концерта, приготовили подарки, пригласили гостей со своими детьми, некоторых из которых пришлось уговаривать, обещая подарить то, что они хотели. Денег было потрачено очень много, и такие праздники родители собирались устраивать для Лиды ежегодно. Другие дети отнеслись к этому с пониманием, так как жалели свою сестру.
И усилия не прошли даром. Праздник получился очень хороший. Было много подарков, огромный торт со свечами, именинницу нарядили в то самое, сшитое на заказ, розовое кружевное платьице, завили кудряшки на её седых волосиках и тогда, когда подали чай, и явился красавец-торт, велели задуть сразу все 15 свечей, загадав самое заветное желание, чтобы оно непременно сбылось.
И Лидочка, почти забравшись для этого на стол, изо всех своих сил дунула. Дуновение получилось шумным, с таким звуком, как будто бы кто-то выпустил газы в туалете, и слюна фонтанчиком вырвалась из её ротика наружу. Дети захихикали. Зато все свечи были погашены. У неё получилось. Желание, которое она загадала, было: «Хочу быть такой же красивой, как другие девочки!»
Потом её двенадцатилетние сёстры-двойняшки пели какую-то песенку не по-русски. Слов Лида не понимала, и ей казалось, что они поют: «Дубась, дубась!..», тем более, что братишка старательно бил в барабан, когда мама кивала ему головой, сидя за фортепиано. И девочке нравилось то, как поют сестрёнки, вращая своими одинаковыми, большими, чёрными глазами и покачиваясь в танце на оленьих ножках.
Какая-то дама из гостей вполголоса сказала о сёстрах Лиды, что «эти девочки очень милы», на что мужской голос ей возразил: «Но посмотри на Лидочку! Она-то какая красивая!» Щёки Лидочки порозовели, так как она приняла этот дежурный комплимент от хорошо воспитанного человека за чистую монету и решила, что её желание уже сбылось. Она веселилась, как никогда, резвилась, прыгала, разыгралась так, что отец вынужден был поймать её, обнять и сказать на ушко, что бы она вела себя немного тише. Но Лидочка вдруг обняла отца за шею и нежно его поцеловала.
Но вот, гости стали расходиться, потому что наступил вечер. Лидуша, больше всего на свете любящая поесть, доедала очередной кусок торта и разглядывала подарки. И вот, все гости разошлись, младших детей уложили, и родители, убирая со стола, велели и Лидочке идти умываться и ложиться спать. Мама, поцеловав её, пошла мыть посуду.
Девочка собрала подарки, отнесла в свой уголок и пошла в ванную комнату, где было зеркало, надеясь на то, что увидит там своё новое отражение с изменившимся, помолодевшим лицом. Лидуша зажмурилась и какое-то время боялась открывать глаза. Но вот, она робко, с любопытством посмотрела в зеркало и…
… увидела там своё прежнее... лицо старушки.
Разочарованная девочка отпрянула от зеркала, и губки её обижено задрожали. Но она решила сделать вторую попытку. Зажмурилась так, что из глаз выдавились слёзы, потом снова открыла глаза и опять посмотрела на своё отражение. Оно было прежним. Но, сжав кулачки, Лидочка сама себе приказала: «Утром обязательно изменюсь. Надо спать лечь, а проснусь я красивой! Это точно!»
Со вздохом улеглась девочка в свою кроватку, вскоре заснула, ещё какое-то время горестно повздыхав, а утром первым делом побежала к зеркалу. Опершись руками о раковину, она приникла к зеркалу. Но… из зазеркалья на неё смотрело несчастное старушечье лицо с глазами, полными скорби.
Нет. Чуда не произошло. Чудес не бывает. Сказки закончились.

Поскольку ей было уже 15 лет, она знала о том, что её недуг не пройдёт, это на всю жизнь, и она уже никогда не будет молодой. Лида уронила голову на руки, залилась горькими слезами, и помочь этому несчастному ребёнку в его безутешном горе было абсолютно невозможно.